Комментарии к Бхагавад Гите Лекция II Йога шастра.

 

Лекция II

Йога шастра

 

В этой лекции будет изложена природа Гиты в её сущности, как Йога Шастра, как Св. Писание Йоги.

 

В нём возбуждается вопрос о деятельности, какова природа деятельности, какова её связующая сила и как можно избавиться от её цепей посредством Йоги. Это поведёт нас к рассмотрению значения йоги и к тому, как следует понимать йогу, а позднее мы постараемся определить, какие средства для достижения Йоги возможны для нас. Прежде всего, мы должны ясно знать, что Бхагавад-Гита в своей сущности есть то, что называется на востоке Йога-Шастра (Религиозная система или философия Йоги). Это Св. Писание Йоги дано самим Господом Йоги.

 

 Говорящий есть Йогишвара, Господь Йоги, и мы читаем в конце книги, когда всё уже было сказано, как тот, к которому была обращена речь, говорит: "Милостью Вьясы, я услышал эту тайную и высочайшую Йогу из уст господа Йоги, самого Кришны, говорившего перед моими очами" (XVIII, 75). Таким образом, мы имеем здесь учение йоги, переданнае самим Йогишварой. "Как мне познать тебя, о Йог?" (X, 17) — вот крик Арджуны.

 

Он думает о нём, как о Йоге, и в ответ на этот вопрос раскрывается перед ним Божественная Форма — факт величайшего значения для проникновения в истинный смысл Йоги, как мы это узнаем позднее. И далее мы увидим, что Арджуна снова возобновляет свою просьбу: "Подробно поведай мне о твоей Йоге" (X, 18). Вот чего Арджуна ищет, чтобы покончить со своими колебаниями и иллюзиями. "Кто знает по существу это моё превосходство и Йогу мою, тот будет приведён к гармонии устойчивой Йогой. В этом не должно быть никакого сомнения" (X, 7). Таким образом, все мольбы ученика к Господу Йоги сводятся к желанию понять внутреннее значение Йоги. В этом и кроется истинная суть Гиты.

 

Но каким образом сочетается это учение Йоги с тем, что рассказывается в самом начале Гиты? Ибо вы должны помнить, что говорящий и ученик стоят в середине между двумя армиями, которые готовятся вступить в бой. Как раз когда "выстроившиеся в бой сыны Дхртиараштры были готовы к сражению" (I, 20), сердцем героического Арджуны овладело великое отчаяние.

 

Целью всего, что говорится и что делается в Бхагавад-Гите, является один и тот же мотив: придать Арджуне мужество и решимость, вовлечь его в действие, принудить его, если нужно, к сражению, и все аргументы постоянно сопровождаются одним и тем же припевом: "и потому сражайся!". Всё равно, о чём бы ни шла речь, о природе ли Дживатмы, нерождённой, неумирающей, неизменной и постоянной, или же о значении Единства и Многообразия, о строении миров, о значении единой Жизни, проникающей всё сущее, — в конце всех философских разъяснений опять звучит всё тот же припев: "И потому постоянно думай обо мне одном и — сражайся!" (VI, 7).

 

Или когда речь идёт о благоговейной преданности, и ученику указывается на необходимость делать всё во имя Господа, и всё же, "устремив свои мысли на Высочайшее Я... сражайся, Арджуна!" (III, 30). И когда видение Божественной Формы раскрывается перед Арджуной, мы слышим то же самое: "Бейся же без страха, Арджуна, рази!" (XI, 34).

 

 И под самый конец, когда Кришна говорит: "Погрузи свой ум в меня, будь предан мне, жертвуй мне", всё та же прежняя мысль звучит в вопросе: "Уничтожено ли твоё неведением рождённое заблуждение?" (XVIII, 65,72), и результатом всего этого является решимость Арджуны сражаться: "Я поступлю по слову твоему", — говорит он и бросается в битву.

 

 С первого взгляда всё это кажется очень странным и очень неожиданным. Ожидается учение йоги, предполагается воспитание истинного йога, а между тем, при каждом новом рассуждении, при каждой смене аргументов звучит всё тот же припев: "И потому сражайся", "Восстань и будь готов к битве!" (II, 37). Вот что приказывает Господь Йоги. Всюду в этом Писании Йоги мы видим сильное настояние действовать, слышим воззвание к битве; в битве же заключается самая квинтэссенция деятельности, её порыв, её натиск, её устремление.

 

И в самом деле, какая деятельность может быть деятельнее сражения героев на поле битвы? И всё же как раз здесь, на поле битвы должна быть усвоена йога. Как раз здесь появляется Йогишвара во всей полноте своей силы и своего великолепия. Не удивительно, что всё это кажется странным для современного ума, даже в Индии. Ибо в современной Индии усиленная деятельность и практика йоги кажутся несовместными. Мне приходилось слышать даже от индусов, что человек не может быть йогом, если он не живёт отдельно от всех людей в пещерах, или джунглях, или в пустыне, где-нибудь в уединении в высоких Гималаях, под священным небом Индии.

 

Я слышала от них такое мнение, что никто не может стать йогом среди деятельной жизни, среди труда и старания помогать во всём добром, что происходит в мире; слышала, что йога означает уединение, безмолвие, бездеятельность. Таковы мысли многих современных индусов, и нужно отметить тот факт, что в течение человеческой эволюции между деятельностью, возникающей благодаря стремлению к предметам мирским, и той благородной, неустанной деятельностью, которая возникает единственно из стремления содействовать воле Бога, существует промежуточная ступень, когда деятельность кажется ненавистной, как принадлежащая миру сему, и когда высший урок "действие в бездействии" ещё не усвоен учеником.

 

 Но сам Господь Йоги видит йогу в совершенно другом свете: "Кто деятельно исполняет свой долг, не рассчитывая на плоды своей деятельности, тот есть йог" (VI, 1). Он идёт даже ещё дальше и объявляет: "Йога есть искусство в действиях" (II, 50). Таким образом, в мыслях Господа Йоги, йога соединяется с чем-то совершенно отличным от современной идеи, по которой необходимо уединяться от людей, прятаться в пещерах, джунглях, удаляться от населённых мест.

 

 И это уединение имеет своё место и свой смысл в человеческой эволюции. Это — ступень в развитии человеческой души. Но Йога, как поучает Господь Йоги, Верховная Йога есть нечто совершенно другое. Отдаваясь ей, человек пребывает в мире действительности. Творец мира сего есть воплощение Крийи, деятельности. Брахма, Бог, представляет собою деятельность и в сущности вся цель существования в физическом мире есть ни что иное, как развитие праведной деятельности, направленной праведной мыслью и праведным желанием.

 

Мир полон желательными предметами, его наполним сам Бог (Ишвара) предметами, которые вызывают желание; сам Господь скрыт внутри всех вещей, и это придаёт им их привлекательность, их притягательную силу. Мы сейчас увидим, что нет ничего во всём мире, в чём бы не заключался Творец этого мира. Он скрывает себя во всех вещах посредством Майи, и благодаря этому он вызывает желание в тех частицах, в тех искрах себя самого, которые он поместил здесь (на земле), чтобы они вырастали из Божественного семени в полноту Божественного Господа. Желание пробуждается, вызывается и усиливается наличностью всех этих предметов желания.

 

И если бы желание не играло роли в человеческой эволюции, тогда люди должны бы были существовать в мире, который представлял бы из себя пустыню, где не было бы предметов для привлечения, не было бы ничего притягательного. Но присутствие этих приносящих удовольствие предметов, а также наличность предметов, приносящих страдание, не только привлекает или отвращает нас, но и вызывает в нас мысль, ибо между нами и предметами нашего желания становится затруднение и внутри Дживатмы пробуждается мысль, как бы перешагнуть через это затруднение или избегнуть его.

 

И по мере того, как мы следим за течением человеческой эволюции, мы убеждаемся, что мысль вызывается желанием и что все энергичные деятельности, которыми отличаются мирские люди вокруг нас, являются мыследеятельностями, вызыванными желаниями, возникшими и приведёнными в исполнение только благодаря желанию. Если допустить, что Бог не делал ошибок, устраивая свою Вселенную, — а мы в своей мудрости нередко воображаем, что устроили бы её лучше, будь мы на месте Творца, — должно же быть какое-нибудь значение в существовании всех этих предметов, вызывающих желание, какое-нибудь значение в тех затруднениях при добывании их, которые делают напряжение мысли неизбежным.

 

 Желание и мысль составляют мотив и руководящую силу деятельности, а деятельность является как естественное неизбежное последcтвие желания и мысли. На этом мы должны остановиться. Но чтобы понять вест размер заключённого в этом рассуждении смысла, мы должны продумать его шаг за шагом, подробность за подробностью, пока не познаем мир таким, каким Господь задумал его, а не таким, каким по представлению человека он должен бы быть. Думая так, мы начинаем понимать, что всё создано и устроено для того, чтобы вызвать деятельность, ибо он говорит нам: "Деятельность выше бездействия" (III, 8). Вот почему каждый человек вызывается, поощряется, подстрекается и заманивается к деятельности, и мы должны держать это твёрдо в уме, чтобы смысл Гиты не ускользал от нас.

 

 Почему Шри Кришна придаёт такое значение деятельности? Причина обнаруживается очень ясно, когда мы обращаемся к третьей беседе, именуемой "Йога Действия". Всё зависит от действия: "От пищи созидаются твари. От дождя происходит пища. Дождь возникает от жертвы. Жертва рождается от действия. Знай, что от Брахмы происходит действие." (III, 14,15). Здесь мы видим целую цепь жизни: твари от пищи, пища от дождя, дождь от жертвы, жертва от действия, действие от Бога — вся жизнь мира, вся манвантара в противоположность пралайе, всё, что зависит от деятельности, рождается от действия.

 

 Таким образом, действие не есть нечто недостойное уважения, как склонны думать современные индусы. И весьма возможно, что мы будем правы, если отнесём упадок Индии к тому времени, когда народ начал утрачивать истинное соотношение между действием и бездействием и стал смотреть на деятельность, как на помеху для духовной жизни, а не как на путь к таковой.

 

Ибо не сказано ли, что "Для мудреца, стремящегося к Йоге, действие является средством" (VI, 3)? Вы можете сказать: "прочтите стих до конца". Конец стиха говорит: "Для того же мудреца, когда он овладел йогой, тишина является средством." Но разве тишина обозначает бездействие? Наоборот, несколько ранее мы читаем о достигшем тишины мудреце: "Действия в гармонии со мной, мудрый должен делать каждое действие привлекательным" (III, 26).

 

 Таким образом, ценность действия даётся нам шаг за шагом: действие, ясная тишина, ясное действие. Причина, почему действие необходимо, даётся нам в той же самой главе. Ибо сказано: "От привязанности к действию действует немудрый. Мудрый же должен действовать без привязанности, ради блага мира". Мудрый не должен смущать невежественных людей, привязанных к действию, но как уже выше было приведено: "Действия в гармонии со мной, должен каждоую деятельность делать привлекательной" (III, 25,26).

 

 И действия самого Бога, на чём основаны они? "Нет ничего, — говорит Кришна, — в трёх мирах, о Партха, что бы я должен был совершать или чего бы я не достиг, и всё же я пребываю в действии. Ибо, если бы я не пребывал неустанно в действии, люди повсюду начали бы следовать моему примеру. Мир был бы разрушен, если бы я не совершал действий. Я стал бы причиной смешения каст и виной гибели народа." (III, 22—24).

 

 В этом корень всякой правильной деятельности. Праведная деятельность есть гармоничное сотрудничество с Богом, с Логосом Вселенной. Это есть высочайший путь, и к нему должны быть направлены все усилия и стремления, к сотрудничеству с Божественной Волей, которая направляется совершенной Мудростью к конечному благу. Каков бы ни был долг данной минуты, в основе каждого действия должно быть это сознание. Если задачей данного времени является сражение, нужно сражаться. Если — пассивное состояние, нужно быть пассивным.

 

Если время пришло, чтобы большое количество людей, идущих по пути уупадка, должны быть спасены тем, что физическое существование этих людей будет вычеркнуто из страниц мировой истории, чтобы Дух Жизни мог построить для себя более совершенные проводники для достижения высших целей; в таком случае уничтожение физической жизни этих людей может стоять в гармонии с Высшей Волей.

 

 Современные люди смотрят на смерть, как на что-то печальное и ужасное. Они видят в смерти врага человеческого, но в действительности смерть имеет другой смысл, вовсе не враждебный для человека. Нет, смерть есть друг, а не враг наш. Это она открывает двери нашей тюрьмы, где Дух разбивается о препятствия, построенные нашим дурным прошлым. И смерть, столь ужасная, если смотреть с одной точки зрения, окажется вратами, ведущими в истинную жизнь, если смотреть на неё с другой точки зрения.

 

И если человек, подобный Дурьёдхане, благородный во многих своих импульсах, безукоризненный в своей храбрости, любящий свой народ и стремящийся к его благу, когда такой человек начинает поступать дурно и противиться Божественной Воле, какого лучшего посланника может послать к нему сама любовь, как не смерть, которая, устраняя телесное ограничение, раскрывает духовное видение?

 

Когда вы поймёте это, вы начнёте разбирать, что даже война со всеми её ужасами есть послание милосердия и освобождения для многих, падающих на поле сражения. И если Бог может выносить страдания, мы тоже должны выносить их и быть готовыми содействовать его Воле. Если Мудрость и Любовь заявляет, что сражение необходимо для прогресса в данную минуту, тогда и сражение является сотрудничеством с Богом, и тогда звучат слова: "поэтому сражайся, Арджуна!".

 

 Праведная деятельность есть, таким образом, урок, даваемыый Бхагавад-Гитой, а праведная деятельность состоит в том, чтобы поступать в гармонии с Божественной Волей. Это единственно верное определение праведной деятельности: не во имя плода, не во имя влечения к действию, не во имя привязанности к какому-нибудь объекту или результату деятельности, но всецело в гармонии с Волей, которая действует для общего блага. "Без привязанности совершай постоянно действие, которое есть долг" (III, 19), вот что является единственно правильной деятельностью.

 

 А теперь возникает большое затруднение для изучающего Бхагавад-Гиту. Может случиться, что Джнана, человек вполне мудрый, Бхакта, человек вполне преданный и Карма — человек, действующий правильно, — возможно, что все эти люди работают в верном направлении, что деятельности их направляются к высшему.

 

Ибо для праведной деятельности необходимы: совершенная мудрость, совершенная преданность и совершенное равнодушие к плодам деятельности, и только мудрые и преданные деятели могут осуществлять праведную деятельность. В чём же затруднение? Затруднение в том, что человек связан деятельностью. Эта мысль, по-видимому, возникала в уме Арджуны, когда он слушал прославление деятельности. Учитель провозглашает: "Мир скован деятельностью" (III, 9).

 

Деятельность выковывает связь между нами и теми предметами, на которые наша деятельность направлена, и связывают нас не только дурные действия, но также и хорошие. Верно, что плоды будут иные. Плодами дурной деятельности будет горе, а плодами доброй деятельности будет счастье. Но те и другие одинаково связывают нас. Каким же образом разрешить эту задачу? Мы должны быть деятельны, работать, упражняться, должны участвовать в задачах мира, должны сделать для других деятельность привлекательной, должны работать для блага человечества.

 

И в то же время мы не перестаём опутывать себя цепями, связывающими крылья Духа, которые могли бы воспарить, если бы не эти постоянные цепи, тянущие их вниз. Может ли скрывать такой смысл учение Владыки Йоги? Нет. Господь хочет высказать не только то, что человек связан действием. Он говорит и другое: "Одним отречением человек не поднимется до совершенства (III, 4). Задача становится, по-видимому, всё более и более запутанной. Не удивительно, что Арджуна был смущён.

 

И бездействием нельзя достигнуть свободы. Да бездействие в сущности и недоступно для человека. И это исключено: "Никто, даже на один миг, не может остаться истинно бездействующим, ибо все беспомощно влекутся к действию свойствами, от природы исходящими" (III, 5). И в другом месте: "Воистину, не может воплощённый вполне отказаться от действия" (XVIII, 2).

 

Что же в таком случае остаётся несчастному человеку? Ему говорят, что нужно быть деятельным. Когда же он начинает действовать, ему говорят, что действие связывает его; а когда он хочет освободиться, ему говорят, что не следует отрекаться от деятельности. Более того: "Воистину, без привязанности совершая действия, человек достигает Высочайшего" (III, 19).

 

 Как же распутать этот клубок противоречий? Следует ли нам всегда оставаться привязаннными к колесу рождений и смертей? Должны ли мы быть всегда рабами, связанными цепями, которые мы сами куём своей деятельностью? Нет. Урок идёт далее, и стих "Мир скован деятельностью" продолжается такими словами: "Если она совершается не ради жертвы" (III, 9). Теперь мы имеем луч света, сверкнувшего в темноте. Если деятельность производится как жертва, "ради жертвы", тогда она теряет связывающую силу. Но Шри Кришна говорит и ещё больше: "Но кто свободен от себялюбивых представлений, чей разум не затемнён, тот не убивает, и даже если бы он и убивал этих людей, он не связан" (XVIII, 17).

 

И далее ещё: "Воистину, деятельностью достиг Джанака и другие совершенства ранее других" (III, 20). Следовательно есть такая деятельность, которая не только не связывает, но даже служит к освобождению — опять мысль, совершенно негармонирующая с современными учениями; и тем не менее, она высказана с необыкновенной силой и постоянными повторениями: "Зная это и стремясь к освобождению, наши предки всё же совершали действия. Совершай же и ты действия, как их совершали предки в прошедшие времена... Тот, кто видит бездействие в действии и действие в бездействии, тот — мудрый среди людей, тот благозвучен даже когда совершает действия.

 

 Тот, чьи начинания свободны от вожделений, чьи действия сгорели в огне Мудрости, того разумные называли Мудрецом.

 

 Утратив привязанность к плодам деятельности, всегда довольный, не ища ни в ком опоры, он не творит кармы, даже если производит действия.

 

Ни на что, не рассчитывая, покорив свой ум и своё Я, отказавшись от всего, совершая действия лишь телесно, он не грешит.

 

Довольный достигнутым, свободный от двойственности, не знающий зависти, уравновешенный в удаче и неудаче, он не связан и тогда, когда совершает действия.

 

 Тот, кто, утратив желания, достиг гармонии, чьи мысли покоятся в мудрости, кто совершает действия как жертву, все деяния того растворяются бесследно" (IV, 15, 18—23).

 

 Вот, следовательно, в чём тайна связывающей силы и освобождения от неё, по учению Владыки Йоги. Каким образом действовать и в то же время не связывать себя действием, как соединить деятельность и свободу, как сделать свои действия путём освобождения — вот уроки, преподаваемые Бхагавад-Гитой.

 

 Как же достигнуть этого? Йогой. В одном этом слове заключается весь ответ. Как это сделать, как преобразить то, что имеет силу связывать, в средство освобождения, вот урок, который предстоит выучить нам. Только йогой и никакими другими средствами. Всё это кажущееся противоречие переходит в гармонию, как только мы проникаем в смысл йоги, и поэтому естественно спросить: "Что такое йога? Каким становится человек, овладевший йогой? Какими средствами достигается йога?"

 

 Мы получаем раскрытие смысла йоги из поучения самого Господа Йоги. Оставим в стороне все представления о йоге, которые у нас были до сих пор, и послушаем внимательно самого Господа Йоги: "Созерцай в моём теле, о Гудакеша, всю Вселенную, подвижную и неподвижную, со всем, что ты жаждешь узреть. Но воистину, ты не в силах созерцать меня этими твоими глазами: божественные очи дарую тебе. Воззри на мою царственную Йогу" (XI, 7-8).

 

Что же это значит? "Взирай, — говорит он, — на мою Йогу". "В ней Арджуна увидел всю Вселенную, разделённую на множество частей, соединённых воедино в теле Бога Богов" (XI, 13). Это и есть Верховная Йога — соединение многих в Одном, всей приведённой к единству Вселенной в Божественном Теле. Это и есть Йога. В видении Божественной формы, в которой всё заключено, в этой Верховной Йоге высказывается единая освобождающая истина. Это и есть Верховное Слово (X, 1), царственная тайна, царственное ведение, мудрость, соединённая со знанием (IX, 12), йога Единого Я (XI, 47), сокровеннейшее Сердце Йоги. В этом всё заключено: множественность в едином.

 

 И во всей Гите, стих за стихом, на этом настаивается снова и снова. Единство во всём, без всякого исключения, в так называемом добре и так называемом зле. Кто не может принять этого, тот ещё не готов для йоги, ибо "ты узришь все существа без исключения в Едином и таким образом во мне" (IV, 35). "Всё развивается от меня" (X, 8), не только доброе, прекрасное, счастливое, и гармоническое, всё развивается от меня. "Я — то, что пребывает в сердцах сущего. Я — начало, середина, а также и конец всех существ" (X, 20). Всё, ведущее к йоге, всё, что приводит человека к гармонии, имеет один только результат: "Йогой приведённое в гармонию Я видит Единое Я пребывающим во всём сущем, и всё сущее пребывает в Едином Я. Всюду оно видит одно" (VI, 29). Как странно это должно звучать для многих людей: "всюду видеть одно!"

 

 Неужели в святом не больше Единого Я, чем в грешнике? Неужели его не больше в добром, чем в дурном человеке? Нет, это не так, отвечает само Высшее Я: "Кто видит высочайшего Господа, непогибающего в погибающем, равно пребывающего во всех существах, кто так видит, тот воистину видит. Кто действительно видит Единого Господа, одинаково пребывающего всюду, тот видит" (XIII, 27,28).

 

 Это выражено очень сильно и очень ясно, так что недоразумение невозможно. И даже после этого, как бы боясь, что учение его покажется слишком странным и всё же будут сделаны исключения, Шри Кришна объявляет: "Знай, что и гармоничные, и деятельные, и ленивые натуры — все от меня" (VII, 12). Исключений нет.

 

 Вы не можете исключить ленивых и сказать: "В вас нет Бога". Ибо и ленивые, по его утверждению, все — от него.

 

 Нет ни добра, ни зла по существу в природе вещей. Всё есть часть единого. Мы превращаем вещи в хорошие или дурные по их отношению к нам самим, и делаем это по нашему неведению, по нашему неразумию и нашим страстям. Мы и находимся здесь для того, чтобы поняв, наконец, единство всех вещей, мы могли бы подняться над добром так же, как и над злом, и безраздельно пребывать в Едином.

 

 "Жестокое учение", — говорят одни, "опасное учение", — говорят другие. Но в то же время, как для невежественного всё кажется опасным, для мудреца совсем не существует ничего опасного. Единство недоступно на низших ступенях развития. Здесь оно может быть плохо понято и ложно истолковано. На этих ступенях люди видят раздельность, а не единство. Они видят всё обособленным, а не соединённым в Едином Теле Бога. Каждый из них уверен, что он сам по себе, что он — действующее лицо, и это происходит оттого, что он погружён в эгоизм.

 

 Что человек погружается в эгоизм, это временно необходимо, ибо только таким образом воспринимаются уроки, необходимые для проявления в нём Единого Я, того, которое пребывает в каждом, ожидая с бесконечным терпением, всё станет на свои места в его великом предначертании.

 

 Господь Йоги не боится выявлять истину. Не колеблясь, он снова и снова объявляет для тех, которые достаточно мудры, чтобы читать и понимать: "Я пребываю в сердцах всех, и от меня исходят память  Мудрость, а также и отсутствие их" (XV, 15).

 

  Следовательно, не только мудрость и память, а также и отсутствие мудрости и памяти. Девятая и десятая беседы Гиты имеют целью привести Арджуну к видению Единого. Одно явление за другим Он объявляет как выражающее его самого. "Я — то, я — это, я пребываю в том и этом. Я — все Риши, все горы, все реки, все деревья и животные, ибо я есмь всё. Частица меня самого, ставшая в мире жизни бессмертным Духом, собирает вокруг себя чувства, из которых ум есть шестое, облачённое в материю" (XV, 7). "Когда Господь обретает тело, а также покидая его, заключённый в ухе, глазе осязании, вкусе, обонянии, а также и в уме, он наслаждается предметами чувств" (XV, 8,9).

 

 Немногие в наше время осмелятся сказать, что "Господь обретает тело и наслаждается предметами чувств".

 

 "Заблуждающиеся не видят его, когда он уходит, или пребывает, или наслаждается, увлекаемый гунами, имеющие очи Мудрости, видят" (XV, 10). А чтобы люди не подумали, что всё же нечто может быть выделено вне его, он говорит о "людях, налагающих на себя аскетические подвиги, не предписанные Писанием", и называет их "неразумными, терзающими элементы, из которых состоят их тела, а также и меня, пребывающего в основе всего сущего; знай, что их решение от демонов (XVII, 5,6).

 

  Таким образом, кто терзает своё тело, тот терзает самого Господа, пребывающего в основе всего. Поднимаясь всё выше и выше во всеобъемлющем единстве, он объявляет: "Я также вечное время... Я и всепоглощающая смерть, происхождение всего грядущего" (X, 33, 34). Всё, что есть семя всего сущего, это — я, о Арджуна, и нет ничего движущегося или неподвижного, что могло бы существовать без меня" (X, 39). "Как единое Солнце освещает землю, так и Владыка Поля озаряет всё поле, о Бхарата" (XIII, 33).

 

 Такова йога. Единство всех вещей: множество, видимое в Одном.

 

 Кто же в таком случае йог?

 

 Тот, кто восприняв единство, живёт в нём.

 

 Только такой человек может быть йогом.

 

 Снова и снова это повторяется в Йога Шастре:

 

 "Лишь тот, который в слиянии со мною" (XI, 47). Никто иной не может быть назван йогом в полном значении этого слова.

 

 Припомним сказанное: "Кто деятельно исполняет свой долг, не рассчитывая на плоды своей деятельности, тот подвижник, тот — йог, а не тот, кто без огня и без обрядов" (XI, 1).

 

 Таким образом, не внешний вид делает человека йогом, а его деятельность без расчёта на плоды этой деятельности. И в других местах повторяются описания йога, и его свойства определены с полной ясностью. "Равновесие именуется йогой", говорится во второй беседе: только тот, кто видит пребывающее Единство, только тот стоит на непоколебимой скале среди вечной смены преходящих явлений. Он искусен во всех деятельностях, ибо "Йога есть искусство в действиях" (II, 50).

 

Он не испытывает влечения к предметам чувств или к деятельности, он отказывается строить планы. "Достигшим единения именуется тот, кто отрешившись от образующей воли, не привязан ни к чувственным предметам, ни к деятельности" (VI, 4). Когда Шри Кришна желает определить совершенного йога, того, кто достиг совершенного единства, которое означает победу, он определяет его так: "Видящий подобие Единого Я во всём и через то познающий тождество всего, и приятного, и неприятного, тот считается совершенным йогом, о Арджуна!" (VI, 32).

 

С большим старанием разрабатывается это определение йога в шестой беседе: йог есть тот, кто "утвердился в единении" (VI, 31); "тот, кто сосредоточен лишь на Едином Я", на образе Единого, пребывающего во всех вещах, кто видит в радости и горе лишь моменты проявления Единого, кто "свободен от всех вожделений" (VI, 18) и таким образом достигает "расторжения связи со скорбью" (VI, 23). Йог есть тот, кто "удовлетворённый мудростью и знанием, остаётся непоколебимым, чьи чувства обузданы, для кого и ком земли, и камень, и золото — одно и то же" (VI, 8,9,).

 

 Над всем этим необходимо размышлять, ибо в стремительном потоке земного мира человек не может видеть Единства, если он не сумеет отвлечься от множественности и смотреть на неё время от времени со стороны, "пребывая в потаённом месте сам с собою" (VI, 10). Каждый человек, желающий достигнуть сознания единства, должен выделить некоторое время для одиночества, для медитации, пока он не окрепнет настолько, чтобы медитировать постоянно вихря жизни.

 

Это необходимое условие для успеха. Ибо пока мы ещё не сильны, а слабы, пока мы не мудры, подвержены обманам, пока мы позволяем одной вещи доставлять нам удовольствие, а другой — страдание вместо того, чтобы во всём видеть одинаково полезный опыт. Пока всё это длится, мы должны выделить из нашего времени несколько спокойных минут в уединенном месте, где бы мы могли оставаться сами с собою, и затем устремляя свою мысль на Единого, сознавать наше единство с ним.

 

 Мы должны следовать за указаниями данными Шри Кришной (VI, 10, 19), пока мы не почувствуем себя "узревшими Высшее Я и достигшими "удовлетворения" (VI, 20), пока мы не найдем "высшую радость, доступную Разуму за пределами чувств, пребывая в которой... мы не будем потрясаемы даже в самом тяжёлом горе" (VI, 21,22).

 

И тогда мы будем наслаждаться "беспредельным блаженством от соприкосновения с Брахманом" (IV, 28). И когда всё это произойдет, когда человек в действительности увидит Единое "Я" пребывающим во всём сущем и все сущее — пребывающим в Едином Я (VI 29), тогда тот, "кто, утвердившись в единении, поклоняется мне, пребывающему во всём, тот йог живёт во мне, каков бы ни был его образ жизни" (VI, 31).

 

 Вот что значит быть истинным йогом. Он может быть писателем или купцом, воином или земледельцем, он может быть царём или государственным деятелем, философом или ещё кем-нибудь — дело не в том.

 

 "Он живет во мне, каков бы ни был его образ жизни", если он видит единство всех вещей и все вещи видит в Боге. В этом — смысл всей йоги. Дело не в том, чем вы занимаетесь, дело в том, как вы думаете. Важна не наша внешняя деятельность, а то настроение, с которым вы относитесь к миру. Важно не то, что вы делаете, а то, каковы вы в ваших чувствах и помыслах. Вот что определяет — можете ли вы быть йогом, или нет.

 

 В следующей главе мы рассмотрим три пути, по которым должны идти ищущие йогу. Эти три пути — путь Мудрости, путь Любви и путь Деятельности, три пути, соответствующие различным темпераментам и сливающиеся под конец в единый путь, так как Единое Я за всеми темпераментами — одно и то же. Идущий по пути мудрости называется Джнани. Идущий по пути преданной любви — Бхакта. Идущий по пути деятельности Карма.

 

 Но что сказал Шри Кришна об этих людях, когда он приводил к одному выводу всё, заключающееся в шестой Беседе? Он сказал: "Йог выше аскетов, даже выше мудрецов, он выше человека действия" (VI, 46). Совершенный йог выше идущих по тому или иному отдельному пути, он выше, чем Джнани, чем Бхакта и Карма, ибо заключает в себе все их особенности, обладает всеми их свойствами в полном равновесии, ни одним из них не больше и ни одним из них не меньше. Он научился одновременно праведно мыслить, праведно желать и праведно действовать, и потому он выше тех, которые преимущественно мудры, или исключительно преданны, или особенно деятельны. Он их всех соединяет в себе. "Поэтому будь йогом, о Арджуна" (VI, 46).

На сём прощаюсь, удачи вам мира и благоденствия!